Поэтическое

Вчера добрались, наконец, с братом до балкона. Вынесли полторы тонны всякого хлама, скопившегося там за долгие годы. Оказалось, что у нас огромнейший балкон, из которого можно запросто сделать летнюю веранду.

Но я не об этом. В числе прочего под раздачу попали мои институтские тетрадки по

японскому, английскому, психологии, культурологии и прочим страшным наукам. Безумно жаль было выбрасывать всё это богатство. Но, увы, в одно дождливое лето балкон так залило, что подмочило коробку с моими бумажками, и спасти их вряд ли было возможно. Погрустив над аккуратно исписанными тетрадками, я почти все их отправила в мусор. Оставила лишь несколько самых ценных экземпляров.

Но я снова не о том. Разбирая бумажки, я очень хотела найти одно своё стихотворение. Вернее даже не моё. Это было стихотворение какого-то английского поэта (к сожалению, не помню, чьё), которое нам задали на 5 курсе перевести литературно и близко к тексту. Мой вариант вызвал у англичанки такой неописуемый восторг, что она даже хотела его отправить на какой-то конкурс.

В общем, я его нашла. Это большая удача, потому что в прошлые вылазки на балкон мне не удавалось этого сделать. А вчера был последний шанс. Чтобы не потерять его снова, запишу его здесь. Вообще, в юности я, как, наверное, многие, пописывала стихи. Но это в основном была слезливая чушь про сиюминутные переживания, которую мне самой смешно теперь читать. А это чужое стихотворение, не имеющее никакого отношения к моей жизни, пожалуй, моё единственное более-менее стоящее поэтическое творение.

Пусть замрут все часы, замолчат телефоны! Это тело вчера ещё было живым Человеком, что был в этом мире огромном Бесконечно любимым и только моим. Барабаны умолкнут и звуки повиснут, Словно складки печали у рта моего. Выносите же гроб, чтобы плакальщиц кисти, Словно птицы, взлетали над телом его. Самолёты кружат в синеве безмятежной, Они пишут сто раз, что его уже нет. Я не верю ещё этой лжи бесполезной. Почему? Почему? Кто же даст мне ответ? Отпустите же птиц с чёрным крепом на шее, Пусть умчат они в небо немую тоску. Надевайте перчатки, что ночи чернее, Господин полисмен, я вас ждать не могу. Он был северным ветром и южным прибоем, Ароматом Востока, закатным огнём, Был трудом тяжелей, чем работа в забое И коротким воскресным безоблачным днём. Моим днём, моей ночью, слезою и песней, Моей сладкой мечтою и горькой бедой. Мне казалось, любви той не будет чудесней... Я ошиблась — он счастье уносит с собой. Ни к чему эти звёзды, их все погасите! Пусть расплавится солнце, померкнет луна. Океан шире неба. И все вы — умрите! Ваша глупая жизнь мне теперь не нужна.